Невероятные приключения Ричарда Ф. Фейнмана, рассказанные Ральфу Лейтону и подготовленные к изданию Эдвардом Хатчингсом: «Вы, конечно, шутите, Мистер Фейнман!» Отрывок из главы «Латинский или итальянский?»
В Бруклине была итальянская радиостанция, и мальчишкой я постоянно ее слушал. Я ОБОжал ПЕРЕливчатые ЗВУКи, которые накатывали на меня, словно я нежился в океане среди невысоких волн. Я сидел и наслаждался водой, которая накатывала на меня, этим ПРЕКРАСНЫМ ИТАЛЬЯНСКИМ языком. В итальянских передачах всегда разыгрывалась какая-нибудь житейская ситуация и разгорались жаркие споры между женой и мужем.
Это было классно! Я научился изображать все эти эмоции: я мог плакать; я мог смеяться и все такое прочее. Итальянский язык прекрасен.
<…>
Однажды я приехал домой из колледжа на каникулы и застал сестру очень расстроенной, почти плачущей: ее герлскаутская организация устраивала банкет для девочек и их пап, но нашего отца не было дома: он где-то продавал униформы. Я сказал, что несмотря на то, что я ее брат, я пойду с ней (я на девять лет старше ее, поэтому затея была не такая уж безумная).
Когда мы приехали на место, я немного посидел с отцами, но скоро они мне до смерти надоели. Все отцы привезли своих дочек на этот милый маленький банкет, а сами говорили только о фондовой бирже: они не знали, о чем разговаривать со своими собственными детьми, не говоря уже о друзьях своих детей. Во время банкета девочки развлекали нас небольшими пародиями, чтением стихотворений и т.п. Потом внезапно они принесли какую-то забавную штуку, похожую на фартук, с дыркой наверху, куда нужно было просовывать голову. Девочки объявили, что теперь папы будут развлекать их.
Итак, каждый отец встает, просовывает голову в фартук и что-нибудь говорит – один мужик рассказал “У Мэри был ягненок” – в общем, они не знают, что делать. Я тоже не знал, что делать, но когда подошла моя очередь выступать, я сказал, что расскажу им небольшое стихотворение и что я извиняюсь, что оно не на английском языке, но я все равно уверен, что они его оценят.
А ТУЦЦО ЛАНТО
– Поиси ди Паре
ТАНто САка ТУЛна ТИ, на ПУта ТУча ПУти ТИла. РУНто КАта ЧАНто ЧАНта МАНто ЧИла ТИда. ЙАЛЬта КАра СУЛЬда МИла ЧАта ПИча ПИно ТИто БРАЛЬда пе те ЧИна нана ЧУНда дала ЧИНда лапа ЧУНда! РОНто пити КА ле, а ТАНто ЧИНто квинта ЛАЛЬда О ля ТИНта далла ЛАЛЬта, ЙЕНта ПУча лалла ТАЛЬта!
Я прочел три или четыре строфы, проявив все эмоции, которые слышал по итальянскому радио, а дети понимали все, катаясь от хохота в проходе между рядами.
После окончания банкета ко мне подошли руководитель скаутского отряда и школьная учительница. Они сказали мне, что обсуждали мое стихотворение. Одна из них считала, что это итальянский язык, а другая – что это латинский. Учительница спросила: “Так кто же из нас прав?”
Я сказал: “Спросите у своих воспитанниц – они сразу поняли, какой это язык”.
Касторбруннен (фонтан Святого Кастора) в Кобленце (Германия) построен в 1812 году по приказу французского префекта Жюля Доазана. На постаменте была выбита надпись на французском: «Год 1812. В память кампании против русских. Под руководством Жюля Доазана».
Когда в Кобленц вошли русские войска, генерал Эммануэль Сен-При не стал сносить фонтан, а добавил под первоначальной надписью свою: «Проверено и одобрено нами, российским командующим города Кобленца, 1 января 1814 года».
Как известно, на орденах Александра Невского и Александра Суворова изображен актер сыгравший их в кино. Речь идет о фильмах «Александр Невский» (1938 г.) и «Суворов» (1940 г.) соответственно.
Когда на экраны страны вышла картина «Суворов» и зрители увидели, что в главной роли Николай Черкасов, то были в недоумении от того, как может высокий актёр атлетичного телосложения из «Александра Невского» сыграть Суворова весьма скромных внешних данных.
Однажды летом, кажется, году в 1981, в моей московской квартире раздался звонок. Я поднял трубку. Звонил приятель из ВААПа (кто не знает или забыл: Всесоюзное агентство по авторским правам), назовем его С.
Итак, в тот момент моей жизни я был, что называется, «богатым и знаменитым». По тогдашним советским понятиям я был очень «успешным человеком».
Итак, приятель говорит: «Слушай, старикан, тут приехала одна баба-композиторша из Мексики, не хочешь ее принять?» — «Отчего же, — согласился я. — Веди. Баба-то хоть симпатичная?» — «Симпатичная, — заверил С. — Правда, ей лет 120, но выглядит на 105».
Тут опять надо немного пояснить. Подобные «приводы» иностранцев ко мне домой были довольно обычным делом. Просто, когда приезжали люди попроще из стран поплоше (типа Мексики), то их иногда направляли ко мне. И я не обижался. Иногда были скучные и неинтересные гости, а иногда были милые и симпатичные персонажи, с которыми завязывались отношения, иногда даже дружба.
Wolf Blass создал игристое австралийское красное вино под названием René Pogel. Когда люди спрашивали, кто этот человек, Blass советовал им читать имя наоборот ( leg opener — «раздвигатель ног»). Этот намек вызвал возмущение и вино убрали из продажи.
Пожар в Новом Орлеане начался 21 марта 1788 года в Страстную пятницу около 13:30 в доме армейского казначея дона Винсенте Хосе Нуньеса. Поскольку пожар начался в Страстную пятницу, священники отказались звонить в церковные колокола, чтобы объявить пожарную тревогу. В итоге, в течение пяти часов огонь охватил почти весь город, подпитываемый сильным юго-восточным ветром. Пожар уничтожил практически все крупные здания в городе, включая церковь, муниципалитет, армейские казармы, оружейную палату и тюрьму – всего 856 из 1100 зданий. Источник — wiki.
[Автор публикацииsergeytsvetkov.] 1907 год, ноябрь (Вестник Европы, с. 450). Приказ начальника 3-й Туркестанской стрелковой бригады генерал-майора М.Н. Маслова: «14-го сентября, в 2 часа дня, во время прогулки подпоручика 10-го туркестанскаго стрелковаго батальона К. с другими лицами по платформе станции Андижан, местный житель, сарт Ахметжанов, вломился в компанию разгуливавших, при чем был отстранен подпоручиком К. После этого сарт Ахметжанов осмелился нанести удар подпоручику К., который в свою очередь ответил ударом шашкой по голове, причинив сарту Ахметжанову незначительную рану. Из сего случая усматриваю, что гг. офицеры во вверенной мне бригаде плохо владеют оружием. Обращая на это внимание гг. командиров батальонов, требую, чтобы ими были приняты надлежащие меры к обучению гг. офицеров владению присвоенным им оружием».
Валериан Тархановский. Материал журнала «Парадокс».
Как Нарышкин книгу читал. Журнал Парадокс / Любовь Денисова.
Однажды Александр Львович Нарышкин, обер-гофмаршал, директор императорских театров, а кроме того и первейший в столице острослов, получил от императора Александра I подарок. Это был большая книга с богато украшенной обложкой. Раскрыв ее, Нарышкин обнаружил вместо книжных листов искусно вплетенные ассигнации – всего на сумму 100 тысяч рублей, бешеные по тем временам деньги. Нарышкин передал дарителю глубочайшую признательность, однако прибавил к ней фразу: «Сочинение очень интересное и желательно получить продолжение». Легенда гласит, что государь исполнил пожелание и прислал ему еще одну такую же «книгу». В ней тоже было ассигнаций на 100 тысяч рублей, но при этом велено было известить, что «издание закончено».
Евгений Вестник. ЗАПИСКИ АРТИСТА. Портреты: Николай Павлович Смирнов-Сокольский. Отрывок
Николай Смирнов-Сокольский Фото: С. М. Мишин-Моргенштерн, 1950 год
По просьбе высокого зарубежного гостя в Кремль впервые приглашен оркестр Леонида Утесова.
Перед выступлением Утесов звонит Николаю Павловичу Смирнову-Сокольскому:
– Оркестр мой никогда в Кремль не приглашали. Уж больно непривычная атмосфера для меня, а ты там как свой, чувствуешь себя, как рыба в воде. Помоги, подбрось мне какую-нибудь остроту, чтобы пораскованней себя чувствовать.
Николай Павлович подбросил. Впоследствии музыканты, принимавшие участие в концерте, рассказывали. Пианист Леня Кауфман:
– Я был вундеркиндом! С четырех лет играю на рояле, никогда в жизни не промахивался мимо клавиши!
Трубач Сорокин:
– Я никогда в жизни не давал «кикса»! Тем более такого, как в Кремле!
А произошло вот что.
В зале сидел Сталин со своим окружением и тот самый высокий гость. Участники концерта перед началом пожелали друг другу успеха, и по знаку Утесова оркестр начал свой традиционный марш «Легко на сердце от песни веселой». Медленно пошел занавес. На авансцену вышел сияющий улыбкой Утесов, встал перед микрофоном – оркестр немного поубавил звучание, чтобы все было хорошо слышно:
– Мы сегодня выступаем с особым волнением. С особой ответственностью. Потому что впервые в жизни выступаем против правительства!
Вот тут-то Кауфман и промахнулся, не нашел нужной клавиши, а трубач Сорокин дал немыслимого, как он говорил, «кикса».
Все почувствовали себя уже сосланными!
Но, увидев, что Сталин заулыбался, зааплодировал, а за ним зааплодировали все гости, музыканты встряхнулись, воодушевились и, уже раскрепощенные, уже как бы вернувшиеся из ссылки, заиграли со свойственным им талантом. Рассказывают, что у барабанщика в этот вечер прибавилось седых волос!»
