Невероятные приключения Ричарда Ф. Фейнмана, рассказанные Ральфу Лейтону и подготовленные к изданию Эдвардом Хатчингсом: «Вы, конечно, шутите, Мистер Фейнман!» Отрывок из главы «Латинский или итальянский?»
В Бруклине была итальянская радиостанция, и мальчишкой я постоянно ее слушал. Я ОБОжал ПЕРЕливчатые ЗВУКи, которые накатывали на меня, словно я нежился в океане среди невысоких волн. Я сидел и наслаждался водой, которая накатывала на меня, этим ПРЕКРАСНЫМ ИТАЛЬЯНСКИМ языком. В итальянских передачах всегда разыгрывалась какая-нибудь житейская ситуация и разгорались жаркие споры между женой и мужем.
Это было классно! Я научился изображать все эти эмоции: я мог плакать; я мог смеяться и все такое прочее. Итальянский язык прекрасен.
<…>
Однажды я приехал домой из колледжа на каникулы и застал сестру очень расстроенной, почти плачущей: ее герлскаутская организация устраивала банкет для девочек и их пап, но нашего отца не было дома: он где-то продавал униформы. Я сказал, что несмотря на то, что я ее брат, я пойду с ней (я на девять лет старше ее, поэтому затея была не такая уж безумная).
Когда мы приехали на место, я немного посидел с отцами, но скоро они мне до смерти надоели. Все отцы привезли своих дочек на этот милый маленький банкет, а сами говорили только о фондовой бирже: они не знали, о чем разговаривать со своими собственными детьми, не говоря уже о друзьях своих детей. Во время банкета девочки развлекали нас небольшими пародиями, чтением стихотворений и т.п. Потом внезапно они принесли какую-то забавную штуку, похожую на фартук, с дыркой наверху, куда нужно было просовывать голову. Девочки объявили, что теперь папы будут развлекать их.
Итак, каждый отец встает, просовывает голову в фартук и что-нибудь говорит – один мужик рассказал “У Мэри был ягненок” – в общем, они не знают, что делать. Я тоже не знал, что делать, но когда подошла моя очередь выступать, я сказал, что расскажу им небольшое стихотворение и что я извиняюсь, что оно не на английском языке, но я все равно уверен, что они его оценят.
А ТУЦЦО ЛАНТО
– Поиси ди Паре
ТАНто САка ТУЛна ТИ, на ПУта ТУча ПУти ТИла. РУНто КАта ЧАНто ЧАНта МАНто ЧИла ТИда. ЙАЛЬта КАра СУЛЬда МИла ЧАта ПИча ПИно ТИто БРАЛЬда пе те ЧИна нана ЧУНда дала ЧИНда лапа ЧУНда! РОНто пити КА ле, а ТАНто ЧИНто квинта ЛАЛЬда О ля ТИНта далла ЛАЛЬта, ЙЕНта ПУча лалла ТАЛЬта!
Я прочел три или четыре строфы, проявив все эмоции, которые слышал по итальянскому радио, а дети понимали все, катаясь от хохота в проходе между рядами.
После окончания банкета ко мне подошли руководитель скаутского отряда и школьная учительница. Они сказали мне, что обсуждали мое стихотворение. Одна из них считала, что это итальянский язык, а другая – что это латинский. Учительница спросила: “Так кто же из нас прав?”
Я сказал: “Спросите у своих воспитанниц – они сразу поняли, какой это язык”.
Александра Яблочкина. Иванов-Аллилуев / РИА Новости
В тридцатые годы – встреча артистов Малого театра с трудящимися Москвы. Речь держит Александра Александровна Яблочкина – знаменитая актриса, видный общественный деятель.
С пафосом она вещает: «Тяжела была доля актрисы в царской России. Ее не считали за человека, обижали подачками… На бенефис, бывало, бросали на сцену кошельки с деньгами, подносили разные жемчуга и брильянты. Бывало так, что на содержание брали! Да-да, графы разные, князья…»
Сидящая рядом великая «старуха» Евдокия Турчанинова дергает ее за подол: «Шурочка, что ты несешь!»
Глава департамента эффективности госуправления США (DOGE) Илон Маск опубликовал таблицу с количеством получающих госпособия.
Маск пишет в сети X:
Как описал это один мой друг, это похоже на удивительную головоломку, раскрывающую секреты древней цивилизации, которая вымерла… за исключением того, что она все еще существует.
Евгений Вестник. ЗАПИСКИ АРТИСТА. Портреты: Николай Павлович Смирнов-Сокольский. Отрывок
Николай Смирнов-Сокольский Фото: С. М. Мишин-Моргенштерн, 1950 год
По просьбе высокого зарубежного гостя в Кремль впервые приглашен оркестр Леонида Утесова.
Перед выступлением Утесов звонит Николаю Павловичу Смирнову-Сокольскому:
– Оркестр мой никогда в Кремль не приглашали. Уж больно непривычная атмосфера для меня, а ты там как свой, чувствуешь себя, как рыба в воде. Помоги, подбрось мне какую-нибудь остроту, чтобы пораскованней себя чувствовать.
Николай Павлович подбросил. Впоследствии музыканты, принимавшие участие в концерте, рассказывали. Пианист Леня Кауфман:
– Я был вундеркиндом! С четырех лет играю на рояле, никогда в жизни не промахивался мимо клавиши!
Трубач Сорокин:
– Я никогда в жизни не давал «кикса»! Тем более такого, как в Кремле!
А произошло вот что.
В зале сидел Сталин со своим окружением и тот самый высокий гость. Участники концерта перед началом пожелали друг другу успеха, и по знаку Утесова оркестр начал свой традиционный марш «Легко на сердце от песни веселой». Медленно пошел занавес. На авансцену вышел сияющий улыбкой Утесов, встал перед микрофоном – оркестр немного поубавил звучание, чтобы все было хорошо слышно:
– Мы сегодня выступаем с особым волнением. С особой ответственностью. Потому что впервые в жизни выступаем против правительства!
Вот тут-то Кауфман и промахнулся, не нашел нужной клавиши, а трубач Сорокин дал немыслимого, как он говорил, «кикса».
Все почувствовали себя уже сосланными!
Но, увидев, что Сталин заулыбался, зааплодировал, а за ним зааплодировали все гости, музыканты встряхнулись, воодушевились и, уже раскрепощенные, уже как бы вернувшиеся из ссылки, заиграли со свойственным им талантом. Рассказывают, что у барабанщика в этот вечер прибавилось седых волос!»
«<…>Изо рта идет пар. Наверное, градусов пятьдесят по Фаренгейту.
Хотя на фиг этого Фаренгейта. Вырасти, как Вайолет, без метрической системы – это все равно что вырасти без витамина D. Это приводит к умственному рахиту, чем бы он ни был с медицинской точки зрения.
В метрической системе мер количество воды, имеющее массу один грамм, содержится в объеме один кубический сантиметр и требует одной калории для нагрева на один градус, то есть на один процент разницы между температурой замерзания и температурой кипения. Половина моля водорода имеет массу один грамм.
А вот в американской системе на вопрос “Сколько энергии нужно, чтобы вскипятить галлон воды комнатной температуры?” ответ будет: “Иди ты в жопу!” <…>.»
Цитата из записей и стенограмм заседаний Секретариата ЦК КПСС 1965-1967гг.
На тульских фабриках и заводах выросло число краж продукции предприятий, а также нелегального ее изготовления. На ряде оружейных заводов («Арсенал», «Штамп», им. Кирова и др.) было нелегально изготовлено большое количество оружия. Органами КГБ и милиции только за 1962-1966 гг. были изъяты около 7 тыс. нелегального огнестрельного и холодного оружия 800 пистолетов и револьверов, 1400 винтовок и малокалиберного оружия, 13 автоматов и 27 пулеметов. Впрочем, администрация заводов закрывала глаза на подобные случаи. Например, на Экспериментальном заводе товарищеский суд принял решение оштрафовать рабочих, изготовивших нелегальное оружие, на 5 руб. каждого в пользу профкультработы.
Леонид Шебаршин – генерал-лейтенант, начальник внешней разведки СССР (1989—1991), писатель, автор книг с мемуарами о службе.
Из предисловия
В конце 1989 года один из архитекторов «перестройки», профессиональный полководец идеологического фронта А.Н.Яковлев, глубокомысленно заметил, что мы живем в интересное время.
Прошло всего несколько лет, и знатоки и ценители захватывающих зрелищ могут с удовлетворением констатировать, что времена становятся все интереснее и интереснее. <…> Трудно представить даже, насколько скучна и однообразна была наша жизнь без всего этого. <…> Но главное-то развлечение, этакий вселенский цирк, – в самых верхах. Может ведь действительно показаться, что власть всех уровней и всех ветвей твердо решила, что ее главная задача – развлекать и российский народ и все человечество.
Часть I К перелому через вывихи. 1989–1992 годы (избранные цитаты)
В 1964 году Марлен Дитрих в рамках своего мирового турне приехала с концертами в Советский Союз. В аэропорту кинодиву окружили журналисты с камерами и вопросами. «Что или кого вы хотели бы увидеть в СССР?», — спросил кто-то из репортеров. Ответ на банальный вопрос оказался неожиданно искренним. Дитрих поведала им о своей любви к Паустовскому и о его рассказе «Телеграмма», однажды прочитанном ею в переводе на английский. Короткая грустная история о молодой женщине, переехавшей в город и забывшей живущую в деревне мать, поразила ее.
«Он произвел на меня такое впечатление, что ни рассказ, ни имя писателя, о котором никогда не слышала, я уже не могла забыть.»
На концерте в Центральном доме литераторов прямо перед выходом на сцену Дитрих узнала от переводчицы, что Паустовский здесь, в зале. Актриса удивилась и не поверила этому, зная, что писатель оправляется после инфаркта. Когда концерт закончился, Марлен Дитрих попросили остаться на сцене.
«И вдруг по ступенькам поднялся Паустовский. Я была так потрясена его присутствием, что, будучи не в состоянии вымолвить по-русски ни слова, не нашла иного способа высказать ему свое восхищение, кроме как опуститься перед ним на колени», — написала позже Дитрих.
«Дурак не может быть неинтересен, дурак — это явление общественное. Не будь их — картина мира была бы неполной. Дурак, прежде всего, выражает сущность своей эпохи. Умный может быть и впереди эпохи, и в стороне от неё, а с дураком этого не случается. Мир дураков необыкновенно разнообразен, дурак зарубежный — это совсем не тот, что у нас в отечестве. Дурак от науки не имеет ничего общего с дураком административным. Ох, какой же бытует у нас великолепный дурак! Крепкий! Надежный! Он сидит, как гриб, в своём кресле. Попробуй, подступись к нему! Умный может ошибиться, дурак не ошибается никогда!»
