Если человек не способен воздержаться от выпивки, он может напиваться три раза в месяц. Если делает чаще — виновен. Если человек вообще не пьет, что может быть лучше! Но где же мне найти такого человека?
«У меня вот тоже один такой был — крылья сделал. Я его на бочку с порохом посадил — пущай полетает!» (c) «Иван Васильевич меняет профессию». Удивительно, но факт. В 1570 году стрелецкий голова Никита Голохвастов, известный своей отчаянной храбростью, вынужден был принять иночество и надеть монашескую рясу, чтобы избежать гнева Ивана Грозного. Но монастырь не спас его. Царь велел привести его и сказал, что поможет бравому иноку поскорее взлететь на небо. Голохвастова посадили на бочку с порохом, а порох взорвали.
Всем давно известно, что наши политические деятели, сидящие направо, отличаются удивительной способностью перекрашивать себя в случае надобности. И делают они это чрезвычайно просто. Весь этот процесс занимает ровно столько времени, сколько его потребно для того, чтобы пересесть с одного кресла на другое.
Это депутатское хамелеонство объясняется тем, что огромное большинство наших депутатов в силу многих условий имеет весьма отдаленное отношение к населению. Депутаты часто совершенно не связаны с пославшими их, и поэтому на всякое свое поведение они смотрят с точки зрения «как прикажете». Куда подует политический ветерок, в ту сторону и поворачивается большинство думских законодателей.
Сократ никогда ничего не записывал, считая, что письменное изложение ослабляет память. Эта ценная мысль дошла до нас только потому, что Платон записал ее.
Царь же сказал: «Искуснейший Тевт, один способен порождать предметы искусства, а другой – судить, какая в них доля вреда или выгоды для тех, кто будет ими пользоваться. Вот и сейчас ты, отец письмен, из любви к ним придал им прямо противоположное значение. В души научившихся им они вселят забывчивость, так как будет лишена упражнения память: припоминать станут извне, доверяясь письму, по посторонним знакам, а не изнутри, сами собою. Стало быть, ты нашел средство не для памяти, а для припоминания. Ты даешь ученикам мнимую, а не истинную мудрость. Они у тебя будут многое знать понаслышке, без обучения, и будут казаться многознающими, оставаясь в большинстве невеждами, людьми трудными для общения; они станут мнимомудрыми вместо мудрых».
Платон. «ФЕДР« Перевод А.Н.Егунова. В кн.: Платон. Собр. соч. в 4-х томах. Том 2. М.: «Мысль», 1993
«Кстати, вот еще один факт для суждения о мере наказания, налагаемого за разные преступления нашими судами. Через несколько дней после суда над убийцами Воздухова московский военно-окружной суд судил солдата, служившего в местной артиллерийской бригаде и укравшего из цейхгауза 50 шаровар и несколько сапожного товара в то время, как он был часовым при этом цейхгаузе. Приговор — четыре года каторги. Жизнь человека, вверенного полиции, стоит столько же, сколько 50 шаровар и несколько штук сапожного товара, вверенных часовому. В этом оригинальном «уравнении», как солнце в малой капле вод, отражается весь строй нашего полицейского государства. Личность против власти — ничто. Дисциплина внутри власти — все… впрочем, виноват: «все» только для мелких сошек. Мелкий вор — на каторгу, а крупный вор, все эти тузы, министры, директора банков, строители железных дорог, инженеры, подрядчики и пр., хапающие десятки и сотни тысяч казенного имущества, они расплачиваются в самом редком и самом худшем случае ссылкой на житье в отдаленные губернии, где можно жить припеваючи на награбленные деньги и откуда легко удрать и за границу.»
Существует старый анекдот о том, как Николай ехал в экипаже с царевичем Александром и его наставником поэтом Василием Жуковским. Невинный царевич увидел на заборе известное слово из трех букв и спросил Жуковского, что оно означает. Государь с интересом посмотрел на Жуковского, ожидая, как мастер слова выйдет из положения.
— Ваше императорское высочество, — ответил Жуковский, — это повелительное наклонение от глагола «ховать».
Государь промолчал. Но по возвращении домой он улыбнулся Жуковскому отстегнул цепочку с дорогими золотыми часами и протянул поэту со словами.
— X… в карман!
Эта история наверняка выдумана и, скорее всего, единственное доброе, что рассказывалось о Николае I за последние семьдесят лет.
